Спустя восемь лет земляки воссоединились снова. Питерские ребята Профессор Лебединский, группа "Русский Размер" и примкнувшая к ним телезвезда (некогда простой питерский радиодиджей) Дмитрий Нагиев записали ломовой римейк на популярнейшую песню группы O-Zone "Dragostea Din Tei". В новом звучании хулиганский римейк называется "Я ее хой!".

Рассказывает Алексей Лебединский: "Я учился во французской спецшколе, музыкальной школе, но не поступил в училище. Так как пропадал год, я выступал в большом зале филармонии как лучший выпускник школы. Святослав Рихтер гордо взял родителей под руки и сказал: этот человек со временем меня заменит. Родители не подозревали, что их ждет, в училище брали в любое без экзаменов, но год было некуда девать. Проводил дискотеки, папа приучил к фотографии. Ушел в армию, служил в городе Тарту, в оркестре. Командиром дивизии был Джохар Дудаев, которого я хорошо знал лично, мы готовили вместе супчик на плитке в моей эстрадке, я сохранил о нем только хорошие воспоминания, он был благороднейшим человеком, не понимаю, что произошло потом.

После армии я вернулся в электротехнический институт, посидел одну пару, понял, что меня тошнит, и забил на все. Пошел работать осветителем в театр юного зрителя, поскольку там работал мой друг, это 87 год. Год проработал, очень много пил, как настоящий театрал. Причем удивительно: когда я недавно снимал с лицедеями клип на "Капельки" (пародия на песню Валерии "Часики" - прим. Дней.Ру), мы пошли в ТЮЗ за реквизитом, и оказалось, что там работают все те же люди. Абсолютно те же. Потом я понял, что без музыки жить не могу, увидел объявление, что в Ленконцерт, в группу тяжелого рока, требуется клавишник. Группа называлась "Прямая речь", руководил ей Паша Эльстер, мой покойный друг. Два месяца я там играл, до сих пор гонорар лежит в Ленконцерте.

Я знаю, что такое ноты, не понаслышке, я могу расписать партитуру для любого оркестра. Это кстати всегда шокировало людей, которые слышали песню "Я убью тебя, лодочник".

Потом был театр "Секрет", спектакль "Король рок-н-рола". Они поняли, что играют достаточно хреново, устроили кастинг, и я выпал в осадок от того, что меня взяли клавишником - напряженно ждал часа два, потом сказали: все свободны, остается Лебединский. У меня чуть крышу не снесло - там все были такие профессионалы. Так я попал в большую музыку, поступил в "Кулек" на руководителя симфонического и джазового оркестра. Потом распался "Секрет", спектакль тоже, мы поездили с Леонидовым, я в 21 год попал в Швейцарию, Максим уехал в Израиль. Он меня передал Боярскому, потом я организовал свою группу, и через три месяца мы уже представляли в Венеции рок-музыку Петербурга на фестивале "Белые ночи Венеции". Потом мы загнулись, и в моей жизни был такой период, когда я со своим другом продавал селедку, печень и пиво около метро горьковская. Но оказалось, что продавать мы не умеем, оказывается, мы должны были обвесить обмануть, а мы не знали, в чем заключается работа продавца, и все продали по номиналу. Нас оборжали. Но у меня было очень много друзей - один развозил блинчики и не забывал привозить нам, потому что жрать было нечего. Кстати, теперь он очень большой человек в Газпроме, мой однокурсник.

Вдруг звонит мне Эльстер и зовет в студию Союза композиторов, где он работал звукорежиссером. Я говорю: ты чего, с ума сошел? я аранжировки делаю только для себя. Но пошел. Там я приобрел значительный опыт и там же в первый раз записал песню этим страшным голосом - на спор с композитором Игорем Роговым. На бутылку водки мы поспорили, что я за 10 минут запишу песню вместе с аранжементом и словами. Я сделал это, песня называлась "Маша-дурочка", блатняга страшная, таким вот рычащим голосом. Потом случайно поставил кому-то, и народу дико нравилось, всех кто ничего не понимает в музыке просто перло, а мне было стыдно даже друзьям показать.

Потом приехал Витя Салтыков, а я вещей пять уже записал, включая "Лодочника", за пять минут прямо дома. Он говорит: Чего ты дома сидишь, поехали в Москву. Подписали контракт с "Зеко рекордс". В 94 году. Тогда никто не слышал "Лодочника" в Москве. В 95 году мы с Салтыковым поехали в Октябрьский, какой-то у него был концерт, и там мы случайно оказались в гримерке с людьми, которых я, когда видел по телевизору, сразу переключал канал. Это была группа "Русский размер". Совершенно удивительно мы неожиданно совпали с Витей, у нас оказалось много общего, а главное - одинаково сильно развитое чувство юмора.

Тогда же, в 95 году, на радио "Модерн" работал самый популярный ди-джей Дмитрий Нагиев, и мы с ним встретились в каком-то клубе. Я ему просто отдал песню "Лодочник", и через неделю собрал битковый концерт в самом дорогом клубе Питера. Люди ломились, билет стоил 300 долларов.

Я испугался - бандосы одни, рвали на себе рубашки, братались. Я понял, что не имею права петь такие песни, потому что вызываю у людей агрессию.. Я пел ее раз 10, получил 600 долларов и был счастлив. Только потом я понял, что есть ведь люди, которые понимают, в чем прикол.

Витя из "Русского размера" переехал ко мне с женой и собакой, стали мы жить вместе и работать над альбомом. Меня как-то в ванной осенило, и мы быстро набросали римейк на "Ля ля фа", я вырвался из ванны, быстро забил, Витька все свел, Нагиев тут же поставил ее в эфир - и она была три месяца на первых местах! Но Москва нас не слышала еще три года, хотя вся страна нас рвала на части.

Альбом "Давай-давай" мы записали в 96 году".

Потом Лебединский пропал почти на 8 лет: "Меня накрыло: я начал жить с девушкой, что пагубно повлияло вообще на все, за исключением одного – она родила мне прекрасную дочь. Во всем остальном это был ужас. Всех друзей она выгнала, ей было 18 лет, очень красивая. Теперь раз в полгода приезжает чтобы увидеть дочь, которая живет со мной с самого начала. Вот так мне повезло. В Москву переехал окончательно три года назад. У меня была тяжелейшая депрессия, правда жизни меня срубила, потому как я идеалист - я и сейчас верю в то, что где-то существует глобальное добро.

Мы решили воссоединиться с Размером, потому что решили вспомнить хорошие времена.

Витя в мае этого года общался с Нагиевым, пригласил его ведущим на концерт в Ледовом дворце на 13-летие "Размера" в мае этого года, я тоже приехал. Мы увиделись и вместе спели спустя много лет "Не было печали" и "Бегут года", зал просто стоял, мы плакали, все газеты писали, что давно не было видно такой энергетики, и мы решили - ну раз так людям надо, то и нам хорошо. Ностальгия, смешанная с тем, что мы, дураки, потеряли, хотя каждый пошел своим путем. А потом Димка Нагиев тоже высказал желание с нами записаться - а чего, он человек талантливый и разносторонний. Нагиев наговаривает фразы на заданную тему, мы все это режем и самое смешное вставляем в песню.

Насчет выбора песни O-Zone я не очень был "за", идея была Витина, Но думаю, что наша песня будет жить дольше, чем O-Zone, потому как она наполнена стебаловом, близким русскому человеку.

Мы все делаем вместе: Витя занимается ритмом, а я - музыкальными моментами. Слова додумываем. Еще мы записали римейк на "Израэль", ремиксировали "Бегут года", плюс еще две песни, какие - пока не скажу. Думаю, что будет еще "Шоколадный заяц" в тяжелом хард-коре".